"ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ ТЕТРАДИ" Вячеслава Лютова

Проснулся раненько бодрячком, выпил кружку горячего чая, посмотрел на календарь, а там... Надо же, а мне уже 48 лет. Но чувствую-то я себя только на 47!
Ничего, к концу рабочего дня повзрослею :)

На дворе – середина июля. А во дворе – холодный, серый, промокший город в конце рабочего дня. И так хочется в отпуск!
Какие же еще строчки можно было ожидать?..

*   *   *
Ночь начинается с утра –
Таков сейчас миропорядок.
Промозглый ветер зол и гадок,
И от него не жди добра.

Ты бодрствуешь, как будто спишь,
Мелькают строки, книги, люди,
И счастье ветреет, как студень,
Переворошенное лишь.

И в этой липкой суете
В работу падаешь, как в дрему,
И снишься взбалмошным знакомым,
И видишь взбалмошных не тех.

Лишь только в сумерках, когда
Собаки грезятся волками,
Я просыпаюсь, и тогда
Пью жизнь горячими глотками…

2014

 Когда вечером после рабочего дня весь взмокший ставишь машину в гараж, вынимаешь обжигающие ключи - ничего другого в голову прийти не может:

С утра, пока листва блестит,
Ночной прохладой наслаждаясь,
Нам будни мукой не казались,
А так, мгновеньем – пролетит…

Вслед город, высыпая на
Разбуженные остановки,
Толкаясь и гремя неловко,
Натягивается, как струна.

К полудню торжествует зной.
В расплаве марева и пыли
Плывут, слезясь, автомобили
По раскаленной мостовой.

Еще чуть-чуть, и жар снесет
Мечты, желанья, крыши, флаги,
Испепелит, как лист бумаги,
Все, что и так наперечет.
Но мне хотелось бы – на взлет –
Пусть жизнь, пока полна отваги,
Как сталь по раструбу стечет…

 

«Ныне же желаешь ли быть счастливым? – спрашивал когда-то Григорий Сковорода у молодого шляхетства Харьковской губернии и сам же отвечал: - Не ищи счастья за морем, не проси его у человека, не странствуй по планетам, не волочись по дворцам, не ползай по шару земному, не броди по Иерусалимам… Счастье втуне везде и всегда даруется…»

Вернувшись из больницы с ее ужасными кроватями, где каждая пружина тычет тебе в зад, где ноги упираются в стальную спинку, потому что кровать «не доросла» до твоего роста, где амальгама на куполе Исаакиевского собора толще, чем больничный матрац, - вот тогда начинаешь понимать свое маленькое ежедневное домашнее счастье.

А оно – в мягком диване, где можно раскинуть ноги («подобно девке площадной, зловонный выделяя гной» - Бодлер); оно – в телевизионном пульте под рукой; оно – в любимых людях, которые стараются заботиться о тебе.

Год назад в нашей убогой хрущевке мы (жена настояла – молодец!) решили прирубить балкон – аж целых 3 кв. метра счастья! По деньгам – жаба давила, конечно: слишком дороги квадратные метры, непредусмотренные БТИ. Но теперь…

Возвращаясь из суетного мира в «мир балконный», в мир «домашнее-квартирный», начинаешь понимать (вспоминать), что самое любимое место в доме – туалет, где можно масштабно подумать о «приходящем-уходящем», что хороша кухня – здесь можно покурить и выпить чашку чая, не заморачиваясь о текущих проблемах. А уж на балконе!..

Вот книги в окружении цветов (или цветы в окружении книг):

 

 

 

 

Вот «задничек» балкона – пусть имитация, но все же…

 

 

 

А вот и рабочее место (разве можно удержаться от философских мыслей):

 

 

 

 

Наверное, это все – глупости, молодящиеся картинки стареющего мужчины. Но при подготовке одной из статей засела в голову мысль Р. Тагора: «Конечно, я мог бы обойтись и без цветов, но они помогают мне сохранить уважение к самому себе, ибо доказывают, что я не скован по рукам и ногам будничными заботами. Они свидетельство моей свободы…»

Насколько я свободен в этом мире – оттуда ж мне знать. Но иногда «пустая» минута покоя дороже «полного работой» часа. Глупости, конечно, но…

 

 

Жизнь наша в старости – изношенный халат:

И совестно носить его, и жаль оставить…

- так писал на излете лет Петр Вяземский, о котором мы, в лучшем случае, вспоминаем в лучах созвездия поэтов пушкинской поры; а в тривиальном плане, его позднее «лирическое брюзжание» вспоминается разве что в больничных стенах, кои поглотили меня в минувшую пятницу сразу после работы…

Меряться халатами, конечно, не пристало. Но сам образ поразительно точен, оттого и врезается в память, оставаясь в ней надолго. Действительно, сколько стирок он претерпел только за одну бурную молодость, сколько его штопали всякие бифидобактерии и отбеливали различные иммунеле!

Но все равно появляются первые затяжки и торчат ниточки, которые пока легко обрезать – и красота восстановлена. Затем протираются рукава в локте и ткань подле коленных чашечек. Потом появляются досадные потертости в других местах, потертости, так не соответствующие твоему характеру, который, подобно шолоховскому Нахаленку, кричит: «Мамка, пришей мне помочь, я на войну ухожу!» А приходится идти в приписанную по адресу химчистку. Здесь открываешь для себя много «нового» - например, что не все пятна выводятся и не все цвета восстанавливаются; что многое в жизни делал не так и не «берег халат смолоду».

В святоотеческих текстах уже давно и не раз звучала мысль о том, что болезни даются человеку от Бога во благо. Из светских писателей этот парадокс упомянул разве что Гоголь в «Выбранных местах из переписки с друзьями». Вот только масштабы недуга подчас такие огромные и несправедливые, что и вера может пропасть.

Что же до тривиальных случаев, то здесь Гоголь, возможно, прав. Жесткие пружины больничной кровати вкупе с ноющей болью (откуда бы она не исходила) заставляют пересмотреть пройденное: «вот, угораздил же меня черт…» И далее у каждого своя личная история, которую, оказывается, вполне можно было переписать, если быть бы поумнее да с охапкой соломинок. И начинается анализ, столь выпуклый и ясный, что ты на полном серьезе даешь очередной «свинский зарок» больше не залезать в грязь (не пить, не курить, не заниматься излишествами разными). А главное: блин, наконец-то научиться смотреть под ноги, излишне не усердствовать и не делать бравурных глупостей – из чего, собственно, травматологические летописи и складываются…

Так что будем здоровы.

Да и халат, пусть поношенный, но целый, - тоже неплохо…

 

 

 

 

 

 

 

 К сорока годам начал понимать, что писательством и краеведением много не заработаешь. А переквалифицироваться в управдомы, наверное, поздно. Поэтому решил своего сына продвинуть в рекламный бизнес.

 

 

Подписи, конечно, могут быть самыми разными. Например, злободневными: «А ты заплатил транспортный налог?» Или политическими: «Все еще хочешь в юристы? А помнишь, что Папа сказал?» Или социальными: «А твои родители такие же приколисты?»

В общем, пацан перспективный. М.б., что-нибудь и получится…